От нежнейших из лёгких утренних сквозняков до свирепых бурь, обметающих перевалы Дун Морога, холод мог значить множество вещей. Он крал у человека силу и замораживал сердце в камень. Он брал жизни с той же лёгкостью, что и пальцы, — часто прихватывая рассудок и здравый смысл. Холод был врагом не хуже орка в полном боевом облачении, и был так же неумолим. С ним нельзя было договориться, его нельзя было подавить или напугать.
Нортренд заставил майора Эдвина Боронсона переосмыслить множество вещей.
Сказать, что злой ветер пронимал до костей, было бы преуменьшением. Замороженные моря делали всё, чтобы смягчить морозящие клинки, спускающиеся с великого пораженного Плетью ледника, простирающегося до далёких гор за саронитовыми вратами, которыми нежить оградила вход в свой мир. Эти попытки были тщетны. Скользя по склонам гор, достигающее берега приносило не просто дымчатый снег, ползущий по земной тверди; его сопровождала сама эссенция смерти.
Боронсон поёжился в своих латах: меховая подкладка его плаща была единственной преградой между ним и превращением в то, против чего он боролся. Часы сумерек означали наихудшее — беспощадный ветер приносил с собой запах немёртвых. Это было напоминанием о том, что даже в этом холодном краю существовали вещи хуже постылой смерти в одиночестве. Он завернулся в медвежий мех плотнее, продолжая путь.
Снег хрустел под его сапогами, пока майор продолжал свой путь в темнеющей метели. Холодная стража, как они это называли. Занятий было множество. Уинтергард был цитаделью сил Альянса в замороженных пустошах, смотря за берегами Драконьего Погоста, возведённый на руинах строений множество лет назад ушедших с Королём-Предателем. Двухуровневый бастион с припасами на два года, готовый к осадам любой жестокости, тылом укреплённый в древней земле великих драконьих стай, Уинтерганд был маяком во тьме.
Выдох заморозился за мгновение до того, как стать жертвой ветра. Эдвин колебался. В тени далёких пиков и призраке самой смерти, дремлющем в глубинах заснеженных равнин, каким-то образом даже стены, окружающие строение, не казались надёжными. Смрад гниющей плоти усилялся, и от сопровождающего его беспокойства было сложно избавиться.
Пройдя меж створок ворот, взгляд майора различил пару застывших Часовых, съежившихся в тенях башен при входе. Их древняя броня была укрыта тяжёлым мехом, — но даже этого не хватало, чтобы прекратить дрожь. Седьмой легион был закалён насколько возможно, но ледяные ветры с лёгкостью раскалывали камни — плоть же тем более. Он положил холодную перчатку на плечо стража. Одна из Часовых, ивовая с оттенком синего женщина с эльфийской боевой раскраской, мерцающей под скулами, легко выдохнула в ночной воздух и склонила голову. Пар застыл в темноте, далёкий свет факела и северное сияние в небесах за ним как единственные признаки жизни.
— Майор Боронсон. Милостью Элуны, — сказала она. Её компаньон лишь кивнула, продолжив изучать дальний, заснеженный ландшафт тускло светящимся взором.
— Хорошее утро, Часовые. — На их накидках был символ Альянса — лев, увенчанный окровавленным клинком. Символ подразделения Е. — Видали что-либо, достойное упоминания?
— Мало достойного упоминания, сэр, — ответила эльфка. — Хотя Наратэ полагает, что множество животных вновь мигрирует на юг.
Боронсон бросил взгляд на другую Часовую. Её взор, схожий с соколиным, не покинул далей. Дети природы, или как это говорилось. Боронсон не знал их обычаев или разбирался в культуре, но он понимал, что эти женщины-воительницы обладали странными силами. Множество из них практически могли сказать, о чём мыслила сама земля. Это было одной из вещей, которые он, воитель времён Лотара, заставил себя принять. Мир уже был не тем, за который он боролся столько лет назад.
Весть была достойна вопроса. Он уточнил. «Это проблема»?
Часовые подчинялись командной структуре Альянса так же, как кошка владельцу. Десять тысяч лет они жили в одиночестве своего лесного дома — или так это говорилось — не стареющие, вечные. Майор хорошо это понимал. «Сэры», сообщаемые ему, были знаками уважения — не званиями их народа или же званиями самими по себе. Он заслужил их потом и кровью — хотя, таковы же были взгляды множества аристократов, считающих уважение титулов, данных им по праву рождения, распостраняющимся и на расы, живущие дольше всего их родового древа.
Как и со многими, правду говорили глаза. Глаза Наратэ были старше чем мир, на лице, представляющем портрет молодости. У смертных не было подобного взора. Её голос был неестественной нотой на холодном ветру, и хотя она наблюдала за ним, выглядело всё так, словно она смотрела сквозь. Единственной уступкой Наратэ годам, скрытым за её глазами, были сильные круги под ними.
— Если бы я сказала, майор Боронсон, возможно я не смогла бы вам объяснить, — друид начала фразу на чистом, рублёном Общем. — Я не знаю, почему они двигаются. Только сам факт. Это их инстинкт движет их на юг.
— Я умный парень, — отрезал он. — Ведь причина есть, да?
— Верно.
— Что же?
На лице закутанного друида появилась улыбка. «Думаете, они знают»?
Возможно, они и были древними, но возраст не являлся уважительной причиной для лишних сложностей. Они наблюдали за пустошами неделями и ничего не увидели. «Часовая, я здесь не чтобы играть в вопросы», — он прорычал своим лучшим сержантским голосом. — Ты знаешь или нет?
Наратэ слабо пожала плечами и вновь повернулась к пустошам. — Они всего лишь животные, Майор. — Лёгкая рука, укрытая мхом, провела по прядям белых волос. — Они не знают, от чего бегут — лишь то, что они должны.
Это звучало недостаточно хорошо. Боронсон хмыкнул. «Значит, Плеть на марше».
Древние глаза закрылись. — Занятый войной разум человечества не прекращает удивлять меня, майор, — но если это правда, полагаю, подобное возможно. — Она остановилась, призрачно улыбнувшись ему в манере, доступной лишь эльфам. — Правда, это всего лишь чувство.
— Чувство, — крякнул он.
— Боюсь, чуть более, майор.
— Однажды я найду способ заставить тебя быть прямой со мной.
— Это человеческое выражение? — Друид вновь повернулась к нему. — Быть прямым. Что это значит?
Боронсон стёр с лица гнев. «Значит, что я получаю достойный, честный ответ от своего собственного чёртового друида, Часовая».
— О. В этом случае, Майор, я пряма с вами. — Наратэ покачала головой. — Люди разочаровывающе молоды — и, кажется, никогда не довольны мудростью лучших.
Лучших.
Сдерживая искру гнева, он прорычал. «Могу поклястьcя, только что слышал как ты сказала „союзников“, Часовая. Так»?
— Человеческие уши так же плохи, как и ваше здравомыслие?
Пересеклись железные взгляды. Держать взгляд друида было ему не в новинку — неважно, насколько древними были эти глаза: в нём был стальной стержень 7 Легиона вкупе с целой жизнью военной муштры. Конечно, он заслужил уважение калдорай — как и многие из его подразделения — но Наратэ в «Семёрке» была новой. У неё отсутствовало то же уважение к союзникам, что и у её предшественника — упокой его Свет. Держать её в подчинении было его задачей. Её напарница, судя по всему, не решила вмешиваться, в своём собственном взоре в невидимую, отстоящую на тысячу ярдов точку изучая окружение.
Он почти видел шестерёнки мыслей за этими белесыми, тихо мерцающими очами. Дрогнувшую губу. Он продолжал смотреть, давая ей заглянуть к себе в глаза. Боронсон видел столько же войны в десять лет, сколько большинство эльфов видели за тысячу, и это оставило след на его душе — налёт, который нельзя было игнорировать или отрицать. Это всё напоминало укрощение боевого пса. Его взгляд было трудно перебороть.
В какой-то момент она уступила, опустив глаза в снег. И начала: «Я извиняюсь»,
— Чертовски верно.
— Просто мне непривычны человеческие обычаи. — Друид была недовольна — как и всегда, когда проигрывала в подобной борьбе. — Ваш язык — грубый инструмент, его сложно изучить в мелочах.
Отмазка, но Боронсон не был в настроении для обсуждения. «Понятно. Просто помни, Часовая. Это моё подразделение. Не твоё. Я не прошу многого от моих людей, но не надо валандать меня вокруг, когда я задаю вопросы — понятно»?
— Я-?
— Понятно?
Угрюмая и подчинённая, друидка избегала его глаз. «Я понимаю, майор».
— Хорошо. — Он склонил голову. — Продолжаем, Часовые. — Спускаясь с холма, он отметил одну отсалютовавшую, что было лучше чем он мог бы ожидать несколько лет назад. Наратэ продолжала смотреть в ничто, пока силуэты Часовых не скрылись в холодной утренней метели.
Уинтергард был домом для большего количества солдат, чем Боронсон мог надеяться узнать, постоянно пребывавших на вылазках и защитных операциях где-то ещё на континенте. Их присутствие ощущалось везде — от осадных орудий, укреплённых на стенах, до на скорую руку возведённых плацев для тренировок и рядов с мишенями. Двигаясь по внутреннему двору форта в леденящей умертвии утренних сумерек, он не заметил ни души. Лишь самые рьяные солдаты покидали койки, когда имели выбор. Выделяясь среди них, подразделение Е было особенным.
Это были его люди.
Они были тяжёлой боевой пехотой со времён Хиджала, когда Седьмой легион служил под командованием Праудмура и сражался с демонами Пылающего Легиона до крайней точки, когда сам Архимонд воспламенил землю и надежда испарилась перед ликом его гнева. Даже тогда, Седьмой продолжал драться, цепляясь до последнего, спинами к стене пока наконец их линия не разорвалась и надо было отступать. На Боронсоне всё ещё остались шрамы с того дня — в то время он был сержантом. Стражи скверны были непростыми соперниками, но тогда он раздал не меньше полученного.
Сержант Боронсон остался с подразделением Е, поднялся сквозь ранги практически на оборотной стороне этих шрамов и сейчас очутился в положении майора — человека ощутимой стати и мощи. Эдвин был закалённым битвами солдатом, если такой вообще существовал. За множество лет мужчины и женщины под его командованием приходили и уходили, но ядро части оставалось тем же. Они жили по слову Седьмого. Первый и последний удар принадлежал им. Если Часовые были глазами и кинжалами Седьмого Легиона, а Осадная артиллерия — немилосердной дланью, то подразделение Е было железным ядром. Не знающая пощады, недвижимая стена, которая крушила всё, поднимающееся против.
«Крушители», так их нарекли — и Крушителями они остались. Крушители Боронсона. Это было название, которым стоило гордиться.
Ещё один морозящий порыв ветра прорезал его меховую накладку, впиваясь в тело. Он укутался крепче, продолжая двигаться сквозь снег. Подразделение Е занимало один из внешних бараков. Одно из первых построенных зданий, подходящее для двадцати или сорока вповалку. Возможно и обветшавшее, оно было тёплым — и домом. Тяжёлая деревянная дверь поддалась его плечу, укреплённый дуб скрипнул под ношей собственной тяжести.
Кто-то стонал, барабанный бой глухих ударов плоти по плоти.
— Что такое, рядовой? Разве они не прислали тебя сюда драться?
— Мэм!
Боронсон вряд ли смог определить время так далеко на севере. Трещина рассвета могла вполне могла быть и полуднем — или же кромешной тьмой ночи. Эльфы могли почувствовать это в земле под ногами, чародеи же могли отмерять это магически — но по его человеческим чувствам рассвет, так же как закат и чернота ночи, казались вечными. Уже привычные, холлы их бараков были обветшавшими и тёмными, но просторное жилое пространство было обращено в подобие тренировочного зала.
Он был забит до отказа.
— Давай, рядовой! Ты можешь лучше! Или же твой язык длиннее, чем рука, хм?
Ещё один удар, и крик боли. Ликование. Боронсон уже понимал, что происходит, перед тем как увидел это. Его Крушители образовали круг, наблюдая, крича и смеясь со всей радостью ветеранов, наблюдающих бой. Гномы, дворфы, люди — даже музыкальный смех калдорай наполнял воздух. В центре всего была его правая рука — и, судя по происходящему, извивающаяся жертва её гнева.
«Эндурил!». Это было единственным словом, но оно несло в себе тот тип силы, что не могли передать большинство ударов. Его офицер была наполовину одета, потея в обмотки и пару штанов, прятавших остатки женственности под всеми шрамами и отметинами, являющимися неотъемлемым признаком солдат их степени тёртости.
Она развернула лицо к нему, откидывая несколько прядей светлых волос. В её руках, почти не сопротивляясь, был рядовой Вэлон. Её рука была обёрнута вокруг его шеи, мощный бицепс угрожал отрезать подачу кислорода. Одна рука занята, другая поднялась в салюте. «Сэр».
— Какие-то проблемы?
— Никак нет, сэр. — Эндурил была самой эффективностью. Если она усилила бы нажим, его голова могла бы отделиться от тела. — Просто уточняю, что наши наиболее новые рекруты знают, что требуется для бытия мужчиной в Седьмом Легионе, сэр.
— Мне кажется он понял, капитан. Дайте ему вдохнуть.
Рядовой Вэлон свалился на мол, как только хватка была разжата. «Да, сэр». Женщина смотрела на солдата. «Полагаю, мы больше не услышим замечаний о моих сиськах, рядовой»?
Боронсон перевёл взгляд на новенького, и тот однозначно растерялся меж двумя огнями, пока не кашлял. «Это так, рядовой»?
Вэлон поднялся на колени и слабо отсалютовал. «С-сэр, д-да сэр.»
— Хорошо. Теперь поднимись и одевайся. Это относится и к вам тоже! — Когда они не подчинились немедленно, он рыкнул. — Ну же, Крушители! Двигайте свои задницы!
Когда толпа рассосалась, Боронсон остался наедине с глазами капитана Эндурил. Пять футов и семь дюймов собранных мускулов и тщательно заточенной агресисии, лучше бы ей было родиться мужчиной хотя бы для смягчения характера. Разбираться с ней было не проще, чем командовать Часовыми — однако у неё были ценные качества, оправдывающие подобные усилия.
— Думаете, что оставляете хороший пример, капитан? — уточнил он.
— Сэр?
— Не записывал тебя сюда, чтобы ты душила зелёных, Рейя.
Эндурил сложила мощные руки на груди. «Нет, сэр. Вы записали меня сюда, так как я чертовски хороший боец, сэр. Кроме этого, ему не следовало трепаться о моих сиськах или их отсутствии». Она склонила голову. «Второй раз он так не ошибётся, сэр».
Хмыкая, Боронсон понял, что нехотя сдаёт позиции. «Суть понятна, но следующий раз выдай ему наряд или что-нибудь. Мытьё полов. Не души его, он ещё свежая рыба». Несильно, правда. «Не так уж и часто мы получаем их здесь не в цепях».
— Да, сэр. — Она ответила очередным салютом. — Ещё одно холодное утро, сэр?
— Как и всегда. Древолюбы говорят, началась какая-то массовая миграция животных.
— Вы имеете в виду приставленного к нам представителя Круга Кенария, сэр? — Она сверкнула улыбкой.
Он не поддался. — Да, нашего древолюба. Сделай нам услугу и вызнай всё, что ей понятно, когда она вернётся. Может быть, тебе она и расскажет. — Майор сбросил плащ. — С эльфами у тебя получается.
— Так точно, сэр.
— И я хочу, чтобы ты сегодня провела учения. — Боронсон сузил глаза. — Этот отряд не останется неподготовленным, если мы вдруг окажемся в реке дерьма без вёсел; ясно, капитан?
Эндурил была наблюдательна. Её руки сложились за спиной. «Что-то намечается, сэр?»
— Всегда что-то намечается, капитан, — уточнил он. — Просто вопрос, когда и где. Надо быть подготовленными.
— Да, сэр.
Неважно, что их ждёт — его Крушители будут готовы.
Ссылка на оригинал: http://www.argentarchives.org/node/87872 | Репост с портала ролевого сообщества http://www.warlocktimes.com
комментарии (3)